Нет, не со злости, скорее от скуки,
мерзну, дышу на озябшие руки,
и бормочу себе что-то под нос
Чушь, ерунду - то, что ветер принес,
не про политику или войну.
Мнусь у подъезда и время тяну.
Можешь считать это трусостью, блажью,
чаще всего и уже не однажды -
и приоткрытую дверь не толкну.
Медных табличек тоска гробовая,
мраморный вес героизма. До края
чаша наполнена. Форма конечна.
Нет, не сдаюсь - отступаю беспечно.
Вот вам булавка, а где мотылек?
Кажется, слишком прозрачен намек.
Как же я спасся? Загадка. Интрига!
Не замирать ни на сотую мига.
Если на зеркало ты обернешься,
может быть, утром уже не проснешься.
Если в оркестре ты - первая скрипка,
слишком твое положение зыбко.
Лучший убор горделивого лба -
пуля, не шляпа. Спасает судьба
тех, кто в себя не влюблен слишком пылко,
тех, кто мишенью не сделал затылка,
прямо шагая под свет фонаря.
Лучше быть буквой, а не фолиантом,
азбуку славя и благодаря.
Слушаю ветер, беседую с птицей.
Вереск пророс сквозь пустые глазницы,
дремлет фиалка в моем рукаве.
Но я шагаю себе по траве.
Переступаю границы страницы,
и государств суверенных границы,
Годы, культуры, наречья, миры
более века - по зову игры.
Мимо базаров, церквей и борделей,
мимо дворцов, площадей, колыбелей,
мимо причалов, больниц, очагов,
цирков, заводов. Друзей и врагов.
Более жив, чем иной во плоти.
Брат, не грусти. Никогда не грусти!